Одному вечно грустному существу.



Он жил тысяч пятьсот лет назад. Он был настоящим сказочником и волшебником, таким, что дня не мог прожить без появившейся ли вдруг новой идеи, создания ли нового мира, без новой, (вне)очередной сказки.

Вдохнуть жизнь в собственное творение, волшебное ли, не очень… то было воистину сказочное чувство, вдохновлявшее на новые и новые поиски все более и более совершенных миров.

Он называл себя Демиургом, как многие в наше время, в нашем или не очень нашем мире. Ему нравилось сочетание этих звуков: жесткой «д» и мягких, следующих за ней «ми». Любил он порой контрастность: что-то доброе казалось тогда по-особенному добрым. Он придумал еще много, очень много слов… по большому счету для того, чтобы хоть изредка нарушать тишину.

Как-то однажды ему приснился сон, что из-за кусочка маленькой, внезапно пролетевшей мысли, исчезло все, что создавалось им с таким трудом и усердием.

Ему подумалось во сне: «А вдруг тот мир, в котором живу я, тоже придуман мной?» и тогда исчезло все, испарились все краски, исчезли звуки, пропало небо, как будто ничего никогда не бывало. Он стоял один в захлестнувшей пустоту тишине, и даже выручавшие в старину слова разбежались и куда-то попрятались. Нет, он не принялся начинать все сначала, воспроизводя в памяти привычные картинки и возвращая их к жизни. То был мудрый волшебник. И настоящий сказочник. Он понял, что то, где он очутился – тоже мир, каким бы беззвучным, пустым и непонятным он ни был. Просто каждый оказывается в том мире, который может создать, каким может с кем-нибудь поделиться… или оставить себе. В который может вдохнуть жизнь. Каждый – сам себе Демиург.

- Пусть все те миры, когда-либо мною созданные, будут сами себе хозяевами, - думал волшебник. – Пусть живут сами собой, такие, какими получились.

И пусть кто-то, где-нибудь… посмотрит на звезды и поверит, что он тоже может, может быть Великим Творцом, и даже, может быть, лучшим, чем старый грустный сказочник, усомнившийся в собственных творениях. Он вернет себе небо, и звезды, и ночь… и дорогой сердцу перебор струн.

Ведь каждый – сам себе Демиург.